Тысяча свечей горело в зале, стекая на обсидиановый мрамор полов. Высокий кружевные колонны стремились ввысь, теряясь среди фресок и лепнины. Ажурное кружево оплетало стены, стелилось под ноги, манило, завлекало. Люди двигали в танце странно, изломанно, словно куклы. Словно ими руководил неведомый марионеточник. Хозяин бала с довольной усмешкой наблюдает за действием.
  Я стою у окна, не вмешиваясь. В воздухе разливается тёмная, густая, как кровь, страсть. Чёрные искры кружат над залом, взметаются вверх, словно пепел. Воздух переполнен духами, жжёными травами и похотью. Я оставляю бокал на подоконнике и отворачиваюсь.
Безумное крещендо било ночь,
Аккорды, вверх взлетая, плыли прочь
Под шорох юбок. Как мне всем помочь?
Закрыть глаза. Себя не превозмочь.

  Бежать, это всё, что я могу. Меня гонит вперёд не страх, ужас. Рваная рана на спине кровоточит, я задыхаюсь, волоку сломанное крыло, а толпа сзади безумствует. Я слышу их. Их панику, их ярость, гнев, и одновременно наслаждение происходящим. Они загоняют меня, как зверя, словно это просто охота, ничего более. Я слышу свист стрел, неистовство толпы, которая вот-вот меня догонит и оборвёт крылья. Они жаждут крови, зрелищ и смерти. Моей.
  Я бегу сквозь буреломы, ветки хлещут по лицу, я чувствую, как из меня толчками выливается кровь. Тёмный лес безмолвствует. Чёрные остовы деревьев, как кладбищенские кресты, преграждают дорогу. Полная луна пронизывает холодом, бросая под ноги россыпь бриллиантовых камней. И через секунду они окрашиваются в алый цвет, ловя отблески факелов, бегущих сзади.
Захлёбываясь страхом, прочь бегу,
И ночь смеется пьяно, как в бреду,
Подобной гонки я не пожелал врагу,
Но взгляд цепляется за яркую звезду.

  Не выдерживая зрелища, я просто ухожу на улицу. Там дышится легче. Спускаясь по витой лестнице, я касаюсь пальцами её холодных перил, и они отзываются, шелестя при каждом прикосновении. Я выхожу в сад. Резные готические прутья ограждений опутывают сад, тихо звенит фонтан, воздух пахнет фиалками и влагой. Я провожу ладонью по спинке скамьи, но не останавливаюсь, чтобы присесть.
  Абсолютная тишина, как натянутая струна, дрожит. Я вдыхаю её, пью и всё больше пьянею. Подставляю лицо ярким колючим звёздам. Я пытаюсь запомнить этот момент, удержать его в памяти.
  Ведь когда лежишь лицом на раскалённом асфальте, камни обжигают кожу, а спекшаяся кровь на сухих губах приобрела сладкий привкус – ты живёшь.
  Или чувствуешь холодный пламень стали в сердце, кровь выплескивается толчками – ты тоже живёшь.
  И когда сознание мутнеет, чувствуешь приближение безумия, желание доставить себе боль, убить кого-то ненужного, в голове навязчиво бьется мысль о собственной никчёмности – ты тоже живёшь.
  И даже тогда, когда глаза застилает пелена, разум отказывается подчиняться, ты ничком лежишь на полу и не видишь смысла встать – ты живёшь.
  И когда ясное небо рассекает молния, луна не восходит – сердце ещё бьется.
  Ты умираешь, когда опускаются руки, когда слышишь на губах любимой отзвук другого имени. Ты умираешь, когда теряешь крылья, и когда звёзды в презрении отворачиваются.
  Я пока жив, и я намерен испить эту ночь до дна.
Возможно, может быть и если,
Где лабиринт и лишь мечты,
В закрытом гробе там хоронят,
А, впрочем, нет, похоронили,
Чужие, те, что жизнь не любят,
Другие, те, кто жизнь убили.
Ты тоже не молился, нет,
И внешний мир ты ненавидел,
На кладбище без смысла ждать ответ,
Ответ – извне, а ты не видел.
  Слова падают тяжёлыми каплями. Как стая птиц, взлетающих за вечностью в небо, пугливо рушится тишина.

  Просто беги. Сцепи зубы. Отрешись от всего. Просто выживи.
  Я не боялся за свою жизнь. Я мог лечь в могилу когда угодно. Но крылья – ради них стоит жить. Это ощущение дикой свободы, ветер, поднимающий всё выше и выше. 
  Я бегу дальше, спотыкаясь, но пока у меня ради чего жить
Я вновь лечу, я снова таю,
Среди небес, в огне сияю,
Я вновь живу, не умираю,
И жизнь с когтей я выдираю.

  Я собираю последние силы, но их не хватает для крика.
  Бал давно окончится, свет гаснет, а я бреду просто никуда. Крылья с шорохом стелются по мёрзлой земле, но мне не холодно. Я привык бродить ночью по этому лесу.
— Демон!
  Я оборачиваюсь с улыбкой. Как можно спутать человека с крыльями с демоном. Поднимаю руку, ожидая, как тугая спираль магии раскроется, стирая навсегда память о досадной встрече.
  И ничего не происходит. Я в непонимании смотрю на собственную руку, но спину пронзает ужасная боль, и я падаю. На моих глазах прекрасные белые крылья чернеют, и от тоски, охватившей сердце я не могу подняться.
  И сейчас я бегу. Не знаю, надолго ли меня хватит.
  И когда я собираю последние силы, падая на колени, что-то меня поднимает меня в небо. Мои крылья.