Тысяча свечей горело в зале, стекая на обсидиановый мрамор полов. Высокий кружевные колонны стремились ввысь, теряясь среди фресок и лепнины. Ажурное кружево оплетало стены, стелилось под ноги, манило, завлекало. Люди двигали в танце странно, изломанно, словно куклы. Словно ими руководил неведомый марионеточник. Хозяин бала с довольной усмешкой наблюдает за действием.
  Я стою у окна, не вмешиваясь. В воздухе разливается тёмная, густая, как кровь, страсть. Чёрные искры кружат над залом, взметаются вверх, словно пепел. Воздух переполнен духами, жжёными травами и похотью. Я оставляю бокал на подоконнике и отворачиваюсь.
Безумное крещендо било ночь,
Аккорды, вверх взлетая, плыли прочь
Под шорох юбок. Как мне всем помочь?
Закрыть глаза. Себя не превозмочь.

  Бежать, это всё, что я могу. Меня гонит вперёд не страх, ужас. Рваная рана на спине кровоточит, я задыхаюсь, волоку сломанное крыло, а толпа сзади безумствует. Я слышу их. Их панику, их ярость, гнев, и одновременно наслаждение происходящим. Они загоняют меня, как зверя, словно это просто охота, ничего более. Я слышу свист стрел, неистовство толпы, которая вот-вот меня догонит и оборвёт крылья. Они жаждут крови, зрелищ и смерти. Моей.
  Я бегу сквозь буреломы, ветки хлещут по лицу, я чувствую, как из меня толчками выливается кровь. Тёмный лес безмолвствует. Чёрные остовы деревьев, как кладбищенские кресты, преграждают дорогу. Полная луна пронизывает холодом, бросая под ноги россыпь бриллиантовых камней. И через секунду они окрашиваются в алый цвет, ловя отблески факелов, бегущих сзади.
Захлёбываясь страхом, прочь бегу,
И ночь смеется пьяно, как в бреду,
Подобной гонки я не пожелал врагу,
Но взгляд цепляется за яркую звезду.

  Не выдерживая зрелища, я просто ухожу на улицу. Там дышится легче. Спускаясь по витой лестнице, я касаюсь пальцами её холодных перил, и они отзываются, шелестя при каждом прикосновении. Я выхожу в сад. Резные готические прутья ограждений опутывают сад, тихо звенит фонтан, воздух пахнет фиалками и влагой. Я провожу ладонью по спинке скамьи, но не останавливаюсь, чтобы присесть.
  Абсолютная тишина, как натянутая струна, дрожит. Я вдыхаю её, пью и всё больше пьянею. Подставляю лицо ярким колючим звёздам. Я пытаюсь запомнить этот момент, удержать его в памяти.
  Ведь когда лежишь лицом на раскалённом асфальте, камни обжигают кожу, а спекшаяся кровь на сухих губах приобрела сладкий привкус – ты живёшь.
  Или чувствуешь холодный пламень стали в сердце, кровь выплескивается толчками – ты тоже живёшь.
  И когда сознание мутнеет, чувствуешь приближение безумия, желание доставить себе боль, убить кого-то ненужного, в голове навязчиво бьется мысль о собственной никчёмности – ты тоже живёшь.
  И даже тогда, когда глаза застилает пелена, разум отказывается подчиняться, ты ничком лежишь на полу и не видишь смысла встать – ты живёшь.
  И когда ясное небо рассекает молния, луна не восходит – сердце ещё бьется.
  Ты умираешь, когда опускаются руки, когда слышишь на губах любимой отзвук другого имени. Ты умираешь, когда теряешь крылья, и когда звёзды в презрении отворачиваются.
  Я пока жив, и я намерен испить эту ночь до дна.
Возможно, может быть и если,
Где лабиринт и лишь мечты,
В закрытом гробе там хоронят,
А, впрочем, нет, похоронили,
Чужие, те, что жизнь не любят,
Другие, те, кто жизнь убили.
Ты тоже не молился, нет,
И внешний мир ты ненавидел,
На кладбище без смысла ждать ответ,
Ответ – извне, а ты не видел.
  Слова падают тяжёлыми каплями. Как стая птиц, взлетающих за вечностью в небо, пугливо рушится тишина.

  Просто беги. Сцепи зубы. Отрешись от всего. Просто выживи.
  Я не боялся за свою жизнь. Я мог лечь в могилу когда угодно. Но крылья – ради них стоит жить. Это ощущение дикой свободы, ветер, поднимающий всё выше и выше. 
  Я бегу дальше, спотыкаясь, но пока у меня ради чего жить
Я вновь лечу, я снова таю,
Среди небес, в огне сияю,
Я вновь живу, не умираю,
И жизнь с когтей я выдираю.

  Я собираю последние силы, но их не хватает для крика.
  Бал давно окончится, свет гаснет, а я бреду просто никуда. Крылья с шорохом стелются по мёрзлой земле, но мне не холодно. Я привык бродить ночью по этому лесу.
— Демон!
  Я оборачиваюсь с улыбкой. Как можно спутать человека с крыльями с демоном. Поднимаю руку, ожидая, как тугая спираль магии раскроется, стирая навсегда память о досадной встрече.
  И ничего не происходит. Я в непонимании смотрю на собственную руку, но спину пронзает ужасная боль, и я падаю. На моих глазах прекрасные белые крылья чернеют, и от тоски, охватившей сердце я не могу подняться.
  И сейчас я бегу. Не знаю, надолго ли меня хватит.
  И когда я собираю последние силы, падая на колени, что-то меня поднимает меня в небо. Мои крылья.

Mozart L'Opera Rock – Penser l'impossible

 
  Я вышел из кабинета врача, пошатываясь и чуть не хватаясь за стены. Я не рассчитывал на хорошие новости, и настолько плохих не ожидал. Ладно, ожидал в глубине души, но я же грёбаный оптимист, я надеялся на чудо, что вот мне скажут, что всё хорошо… Но нет, ничего не хорошо.
  Мне так надоело надеяться, выживать каждый день из-за того, что на мне ответственность за семью, а я же не могу их подвести! Я устал от всего этого, меня убивает это состояния безжизненности, мне не хочется ничего делать. Музыка в наушниках не задевает никаких чувств, сигареты не приносят ни малейшего удовольствия. Внутри так… пусто. Не больно, нет. Пусто.
  Я в тот день долго сидел на бетонных ступеньках за своим домом. Пил энергетики, курил и всё думал… В молодости я наделал много ошибок, о которых жалею. Я бросил занятие, которое любил всем сердцем. С ним были связаны плохие воспоминания, и я не захотел решать эту проблему, просто убежав. Я жалею об этом, но сейчас поздно что-то менять. Я причинил столько боли своим родным… я не вправе поступать опять с ними также, иначе давно бы уже шагнул из окна.
  Я боролся, я правда боролся, я не хотел сдаваться. Но почему я не могу в первый и последний раз поступить, как эгоист и уйти от всех? Я устал, я болен, и не хочу умирать в постели.
  Но я этого не сделаю.
  Наверно, я трус.
  Поднявшись, я пошёл домой.

Mozart l'Opera Rock – Quand le rideau tombe

 
  А дальше по старому сценарию: ноут, подключить модем и зайти на ролевую. А там станет легче, там всё покроется плёнкой хорошего настроение, которое поможет продержаться до завтра. Это моя панацея, и я боюсь, что когда-то она перестанет мне помогать. Но пока я тут, пока я дышу.
  Я говорю с людьми, и они дают мне надежду. Я опять, опять затаптываю свои проблемы глубже, я говорю себе, что пока я дышу, пока могу думать, пока я жив – буду бороться.
  Я чувствую, как сердце выравнивает удары, мне немного легче дышать, и вечная головная боль отступает на задний план. Я запускаю аську, просматриваю новые сообщения… Это всё отвлекает.
  Именно в этот день я познакомился с ней. Она пришла к нам на ролевую и стала моим спасением и моим наказанием. Мы долго переписывались в личных сообщениях, а потом она добавилась в аську, и с первых дней я почувствовал, что я пропал.

Ghost: привет
La Croix: салют! как ты?)

Всё началось именно с этого. Мы днями говорили, мы открывали душу друг другу, и я всё больше понимал, как меня тянет к этому человеку. Я ни у кого не видел такой откровенности. Она показывала себя такой, какой была на самом деле. Мы иногда ссорились, но неизменно мирились, просили друг у друга прощения, и всё возвращалось на круги своя.

  А время бежало. Я начал помалу ходить на пары. Я тратил большую часть стипендии на обезболивающие, но я жил. Я начал больше улыбаться, я пытался жить так, чтобы меня помнили, как хорошего человека. Я перестал грузиться тем, что мне осталось не так много. Какая разница? Я могу завтра выйти на улицу, а меня собьёт машина. Или упадёт кирпич. Я решил, что каждому дано столько, сколько он заслуживает, и отчаянно хотел запомниться людям улыбающимся, а не вечно ноющим.
  Я ходил в кино, в клубы, я смеялся, я общался со своей далёкой Ghost, и я… я даже был счастлив. А потом я всё испортил.
  Не знаю, может и не испортил, я просто признался в том, что давно чувствую. Может, это покажется странным, любить человека, которого никогда не видел. Мне было без разницы, даже если бы она оказалась 40-летней матерью троих детей, или мальчиком 11 лет. Её душа… это нельзя описать, я чувствовал такой водоворот эмоций, я захлёбывался в них, мне было так сложно молчать! И я сказал.

Ghost: привет
La Croix: привет, коть))

  Я так люблю называть её этим словом. В нём я передаю всё: мою осторожную нежность, тоску по ней, радость от встречи… Я говорю это не просто так.

La Croix: слушай… я хочу тебе кое-что сказать, ладно?
Ghost: что-то случилось?
La Croix: нет… ты просто не перебивай меня… ладно?
Ghost: да, хорошо)
La Croix: я не знаю, как сказать… знаешь, мне так приятно с тобой общаться, но это что-то большее… я не знаю точно, я не знаю, что это такое…
La Croix: но мне кажется, что я тебя люблю

Хреновое признание, но я отправил сообщение, и сердце бешено колотилось.

La Croix: коть?
Ghost: прости, я не знаю…

Я молчал, а пальцы дрожали над клавиатурой. Боги, что я делаю? Зачем я это говорю? Но мне так хотелось кусочек чувств! Наверное, я повёл себя как эгоист по отношению к ней… Но я слишком бессовестный человек, чтобы раскаиваться.

La Croix: коть?

  Потом я получил длинное сообщение, в котором она говорила, что не хочет никого близко подпускать, что я ей дорог, но…
  Я читал его раз за разом, отвечал, что всё в порядке, а сам чувствовал себя атлантом, на плечи которого рухнул мир. Голова взорвалась забытой болью, я, закрыв глаза, массировал виски, болезнь рухнула на меня со всей тяжестью.
  Всё правильно. Я не имею права такое ей говорить. Если со мной что-то случится… я не могу причинять ей такую боль. Мы ещё немного поговорили, и я пошёл на пары.

Mozart l'Opera Rock – Quand le rideau tombe

 
  Я боялся, я страшно боялся, и раскаивался о своём поступке. Прошли дни, прежде, чем она сказала, что тоже любит. Я был счастлив и несчастлив одновременно. Сладко-горькое чувство разливалось по телу, а я… просто не мог с собой бороться. Я скучал, думал о ней на парах, мечтал… Но всё же, я был счастлив! Я знал, что приду с университета, а она будет меня ждать и говорить со мной полночи, чтобы потом поспать только пару часов. Мы говорили, когда ей было плохо, у меня разрывалось сердце от щемящей нежности, я хотел помочь ей всем, чем мог. Когда было мне плохо, она поднимала мне настроение. Я был так рад, что она появилась в моей жизни! Я иногда надолго задумывался над тем, что ей написать, чтобы она поняла и поверила мне.
  Когда я был на парах, моё сердце радостно подпрыгивало, когда я слышал звук смс, и я так радовался, когда оно было от неё! Я пел ей на ночь, мы мечтали о нашем будущем, ссорились и бурно мирились. Она обижалась, когда я долго не появлялся, а я заглаживал свою вину, как умел.
  Боги одни знают, какое счастье она мне подарила! Далёкая и недосягаемая, она стала самым близким и понимающим человеком. Я забыл о том, что болею, когда я говорил с ней, головная боль проходила.

La troupe de Mozart l'Opera Rock – C'est bientot la fin

 
  Былохолодно. Зима почти началась. Я кутался в шарф и разглядывал прохожих. Что я здесь делал? Мне нельзя было так поступать! Но я приехал.
  Я был уверен, что узнаю её. Я просто обязан её почувствовать. Первый снег тихо ложился на землю, поблескивая в свете фонарей, я разглядывал и его.
  Потом появилась она. Я внимательно вглядывался, а потом набрал её номер. Идущая впереди девушка вытащила телефон из кармана, разглядывая неизвестный номер, а я быстро положил трубку и подошёл.
- Привет,  — немного волнуясь, сказал я. Она удивлённо смотрела на меня тёплыми глазами и, наверное, собралась уходить, но я тихо добавил: - Я Макс.
  Её глаза расширились от удивления. Я неловко переминался с ноги на ногу, ожидая её ответа.
- Какой Макс? – осторожно сказала она.
- Ну… с Украины.
  Она молчала, а её губы дрожали, и глаза смотрели недоверчиво и осторожно.
- Я вот… приехал к тебе.
  Наверное, я улыбался, как идиот. Не знаю. Мне так хотелось взять её за руку! поцеловать, прижать к себе, доказать, что я с ней, я рядом! Но я всеми силами сдерживался, чтобы не испугать, чтобы ничего не испортить.
- Ты… это ты…  — прошептала она неверяще.
  И я больше не смог. Я схватил её за плечи, целуя, как в последний раз. Я прижал ей к себе так сильно, что чувствовал биение её сердца. А, может, мне казалось.
  Я держал ей за руку, наконец, после стольких месяцев! Я чувствовал, как у меня расправляются крылья, я хотел унести её куда-то далеко, чтобы никто нам не мешал. Подхватив своё счастье на руки, я закружился с ней, а она звонко смеялась.
  И тут я проснулся.

Mozart L'Opera Rock – L`assasymphonie

 
  Я давно не чувствовал себя так плохо. Я тихо встал с кровати, чувствуя, как в висках разгорается боль. Я почти чувствовал её губы, почти чувствовал тепло её руки. А это оказался лишь сон, моё больное воображение и воспалённая фантазия. Я схватил со стола пачку сигарет, зажигался и выбежал в коридор, сползая по стене. Глаза жгло от обиды, в горле стоял ком, и я еле сдерживал слёзы. Твою же мать, как было обидно!
  Чёрт, по щекам текли слёзы, и я не знал, это от боли, съедающей виски, или от осознания того, что такого никогда не будет.
  Я трус? Наверное. Но я не могу причинить ей такую боль. Она никогда меня не увидит. Пусть злится, ненавидит, я всё приму. Но она никогда не узнает причину. Я просто буду с ней говорить, поддерживать ей, ведь я так виноват…
  В этот момент я подумал, что зря всё это. Эти все чувства тоже зря. Они обои нам приносят боль, с которой сложнее и сложнее бороться день ото дня. Я хотел растаять в воздухе, чтобы обо мне забыли, отмотать время назад, чтобы она обо мне ничего не знала. Но это невозможно, и я никак не могу исправить ситуацию. Мне остаётся просто быть с ней рядом до конца.

Mozart L«Opera Rock – Le Bien Qui Fait Mal

 
  Мы часто говорили с ней о будущем, и это разрывало меня изнутри. Мы говорили о том, какой хотим дом, собаку… Мы планировали запускать воздушного змея, я хотел подарить ей сирень на день рождения, она обещала познакомить меня с её народной кухней, мы спланировали свадебное путешествие.
  Я в жизни ничего больше не хотел, чем того, чтобы исполнилось всё то, о чем мы говорили. Но каждый раз боль в висках возвращала меня. В реальность.
  Я ходил на обследования, принимал кучу лекарств – и ноль эффекта. Я обращался к народной медицине, пытался найти проблему в себе, но видимо, чудеса в моей жизни закончились.
  Прости меня, родная. Прости за недомолвки и ложь. Прости за боль. Прости за бессонные ночи, когда ты меня ждала. Прости, что порой не понимал, чего ты от меня хочешь. Прости за недостаток нежности. Прости за меня.
  Я двести раз писал ей письма и удалял их. Я пытался всё объяснить, но не мог её впустить в эту дверь. Я хотел, чтобы она запомнила меня таким – смеющимся, обычным парнем, который порой толстокож и неуклюж, но любит искренне.

Ghost: объясни
La Croix: не могу, не проси

  Она бросалась на эту дверь грудью, расцарапывая себе сердце, а я… просто молча наблюдал, скуривая по полпачки подряд, иногда напиваясь. Я не мог сказать. Прости, любимая. 
  В какой-то момент мне стало на себя наплевать. Я наплевательски относился к лечению. Глушил боль обезболивающим и литрами кофе, а потом заметил, что моё зрение опять начало стремительно падать. Я опять пришёл к врачу. Он сказал то же самое, что и в прошлый раз.
  Неоперабельно. 
  У меня нет шансов. Ни одного.
  Я вышел из клиники, глотая слёзы. Я хотел жить, так отчаянно хотел! Я ведь любил! Искренне! Всем сердцем! Да, я порой сдерживался, и делал вид, что не понимаю её, может, я подсознательно хотел, чтобы она бросила меня сама. Если бы так случилось, я бы ушёл в тот же день. Меня бы ничего не держало.
  Я уже забыл, как это, проснуться, сладко потягиваясь, а не от боли, глотая очередную порцию таблеток, и запивая их холодной водой. Я так устал бороться. Мне только она одна давала силы. Но я не имел права больше пользоваться этой привилегией. Я её обманывал, не говорил правды. Я поступал отвратительно.
  Нет, я не вышел из клиники. За два шага от порога я рухнул без сознания.

Mozart L'Opera Rock – J'Accuse Mon Pere

 
  В клинике я сгорел за два дня. Меня отправили домой, чтобы последний день я провёл с родными. В глазах каждого я видел боль, мне хотелось выть, сказать себе, что это страшный сон. И ничего. Я уже не мог встать.
  Я попросил ноутбук, чтобы со всеми попрощаться. Но не мог. Я заходил на свои ролевые, везде писал, что у меня технические проблемы. Я не мог так огорчать людей. Возможно, некоторым из них было плевать, но я верил, что там у меня были и настоящие друзья, которым будет горько слышать правду.
  И ещё я поговорил с ней. Она немного злилась, что я пропал на два дня. Я пытался оправдаться, нёс какую-то ерунду. Я плохо видел на мониторе, что она мне пишет, приходилось подносить его почти к носу.
  Мы говорили до ночи. И я заснул почти в раю.
  Я попросил сестру отправить одну смс, если… если всё закончится плохо. Пару дней я был дома, говорил с родными, пытался их подбадривать, но меня уже не брали обезболивающие, и я тихо угасал. А они это видели.
  Я не должен быть таким. Я должен быть сильными! Я всегда жил под таким девизом! И перед я едва могу сам поднести чашку с водой к губам.
  И мне опять стало пусто. Я просто хотел, чтобы эта боль закончилась. Чтобы больше в висках не стучали молоты. Мне было без разницы всё вокруг. Я перестал на всё реагировать. Я умирал.
  «Я тебя люблю», — пришло ей сообщение на четвёртый день.